Иногда зимой мы жили в подледном царстве. Это было давно - в 50-е годы прошлого века. Я не уверен, что сейчас можно найти такое место на земле, где возможно такое царство подо льдом реки. Мы жили у Волги, все мое детство с ней было связано, она была нашим богом.
Зимой только свирепый ветер, или трескучий мороз, или приказ родителей, какое-нибудь наказание могли остановить нас , мальчишек, чтобы не пойти на Волгу. Обычно утром мы на лыжах спускались с крутого правого берега, перебирались через торосы на гладкий черный лед, который, как неведомый металл, только чуть царапался от удара лыжной палки. Она соскальзывала, и приходилось короткими шажками двигаться по толстому льду до снежного наста. По насту мы пересекали речку Воложку, продирались сквозь ивовые кусты, торчащие изо льда и дальше по нашей лыжне пересекали луга заливные, доходили до берега основного русла Волги.
Иногда мы оглядывались назад - робость и восторг одновременно захватывали дух. Как далеко мы ушли, казалось нам. Вдалеке виднелась полоска высокого берега, серое небо , большие поля лугов в волнах снега, которые мы пробежали на лыжах. Не могу забыть одну деталь - самые зоркие из нас иногда в хорошую погоду замечали, что вдали, на бугре видна фигура женщины, стоящей неподвижно, иногда я слышал ее еле долетающий голос, обрывающийся и еле различимый “..ВВВ....ааааа!” “Вовка, это тебя мать кричит!” Я смущался, но мне ничего не оставалось, как орать изо всех сил “ИИИ....ДД....уууу!” Это была моя мама. Ей было совершенно безразлично, прилично или неприлично кричать на 6 км. Но, как я помашу палками лыжными, попрыгаю, она уходила - такая проверка вот.
Но нас манил левый берег Волги, который был еле виден вдали, за полосой торосов декабрьских, когда река ворочала льдинки, а они схватывались морозом ночью. Днем же течение ломало ледок и торчком ставило льдины у береговой полосы до апреля-мая. Следы этой войны мы и наблюдали сейчас. Нам запрещали переходить Волгу, в те времена течение было быстрым, а лед местами тонкий - боялись, что мы утонем.
Однако вы сами знаете, что нет ничего более желанного, чем нарушить запрет, если очень хочется - уж так устроен человек в отличие от всего остального.
Так же нам бы запретили и подледное царство, но про него кроме нас четверых никто не знал, и мы хранили эту тайну, особенно от родителей. Хранить было трудно - приходишь домой из другого царства, а вокруг сестра, мама, они о чем-то говорят, спрашивают тебя - ты никак не вникнешь - "нет, мне не холодно, да, я хочу есть, уроки выучу, еще есть время"....
А сам вспоминаешь подледное царство. Мы ходили туда, как обычно, вроде, лыжной прогулки. Было несколько входов - ближний, дальний, тонкий, высокий, прозрачный и секретный. Снимали лыжи, отрывали их концами вход, закрытый кустами и снегом, и по одному заползали туда.
Входами пользовались в зависимости от настроения, погоды, кто что предложит. Мне лично нравился тонкий вход в солнечную погоду. Ползешь по нашему ледовому царству от одного просвета к другому, потом переворачиваешься на спину в том месте, где просвет , и смотришь, смотришь через тонкий лед на солнце - свет переливается разными цветами, лучики разного цвета начинают играть и прыгать, если переводить глаза туда-сюда, очень весело и интересно. Можно присмотреться и увидеть что-нибудь в толще тонкого льда - палочку, лист дерева черный с узорами, а за ним небо. Долго лежать жестковато, да и холод постепенно переходит с пальто на куртку, рубашку и майку, и хочется перевернуться. Солнце вот казалось таким ярким, а скоро оно кажется уже ярким ядовитым и холодным и не таким ласковым.
Это царство мы открыли случайно на мелководье в замерзших кустах ивняка по берегу Воложки. Сняли лыжи, чтобы побегать, но лед тонкий, и мы провалились, но под ногами обнаружили еще один лед, толстый и прочный, как мраморный пол, который бывает во дворцах.
Смелые залезли туда, осмотрелись, стали орать подо льдом, звук хорошо разносился, мы расползлись подо льдом, перекликаясь. Кто кричит, что он в траншее и сейчас откроет огонь, кто примолк от страха и держится рукой за тонкий ствол куста. Я стал осматриваться , сложил руки в варежках рупором, стал вглядываться через толщу льда. Вдруг я отпрянул - на меня кто-то смотрел из подо льда! Я ударился затылком в верхний слой льда, ойкнул, да видно так сильно, что ребята услышали и наперебой спрашивают: " Ты чего?!”. Честно говоря, нам было страшновато, день был тихий, но глухой и серый, пасмурный, а подо льдом вообще темновато и жутко.
Это уж потом мы пришли в солнечный день, и я сделал себе тонкий вход, увидел солнце через ледочек, веселые и тонкие разноцветные лучики...В первый раз мы захотели поскорее выбраться из подледного царства, ползли к "выходу", цеплялись за корни кустов, подтягивались. Когда вылезли, меня все стали спрашивать шепотом: “Ты чего кричал-то?” Я сказал, что ничего, что мне "это" показалось, но сам все вспоминал этот взгляд чужой, тоскливый и холодный из воды под толстым прозрачным льдом. “Да что же “это?!” - не унимались товарищи. Мы молча одели лыжи и пошли по домам. “Когда еще-то пойдем?” - спросил Витька. Он был, да и сейчас есть, удивительно реальным и совместимым человеком, его ничто не может поразить. Например, несколько лет назад я ехал на микроавтобусе по шоссе в Крюково , что под Москвой, 1000 км от места событий, и вижу, идет Витька с женой по этому шоссе. Я попросил шофера остановиться, вышел ему навстречу. “Привет”, - сказал он мне и пожал руку, как будто мы вчера расстались , а не много лет назад, когда я уехал из родного города. “А мы тут к родным приехали, завтра уедем в Сызрань”. Я остолбенел и молчал пораженный.
Мы решили ходить и изучать подледное царство. “Может рыбу увидим, надо колотушку взять, глушить ее будем да уху варить”, - деловито предложил Валька. “А если по нижнему льду нас унесет, сможем мы верхний лед разбить и вылезти на воздух?”. Этот вопрос нас всех волновал, решили, что не унесет. Вода всегда занимает горизонтальное положение и никаких наклонов не может быть!
Мы еще много раз приходили в свое царство, хорошо там освоились. Мы убедились и проверили гипотезу, что если снаружи сильный ветер, то у нас там тихо и значительно теплее, чем на воздухе. Каждый из нас имел свое “личное отделение”, некоторые там оставляли кусочки хлеба, оберточную бумагу от бутербродов. Нам казалось, что пища там вкуснее. Иногда один или двое забирался под лед, а другие ложились на лед сверху, варежками расчищали снег и рассматривали друг друга подо льдом, строили рожи и кричали, требовали ответа, чтобы понять, как звук проходит, хорошо или плохо.
Кончилось все внезапно. Однажды выпал большой снег, мы пошли в свое царство, а там так темно, тихо и тепло. От этого нам стало страшно и не интересно. После мы перестали туда ходить, появились другие занятия - мы ходили все же за Волгу, резали пучками красные гибкие прутья лозы, вымачивали их в воде и потом учились плести корзинки.
Меня все время потом занимал вопрос - кого же я видел подо льдом, кто смотрел на меня и было ли это в действительности или мне показалось?
Зимой только свирепый ветер, или трескучий мороз, или приказ родителей, какое-нибудь наказание могли остановить нас , мальчишек, чтобы не пойти на Волгу. Обычно утром мы на лыжах спускались с крутого правого берега, перебирались через торосы на гладкий черный лед, который, как неведомый металл, только чуть царапался от удара лыжной палки. Она соскальзывала, и приходилось короткими шажками двигаться по толстому льду до снежного наста. По насту мы пересекали речку Воложку, продирались сквозь ивовые кусты, торчащие изо льда и дальше по нашей лыжне пересекали луга заливные, доходили до берега основного русла Волги.
Иногда мы оглядывались назад - робость и восторг одновременно захватывали дух. Как далеко мы ушли, казалось нам. Вдалеке виднелась полоска высокого берега, серое небо , большие поля лугов в волнах снега, которые мы пробежали на лыжах. Не могу забыть одну деталь - самые зоркие из нас иногда в хорошую погоду замечали, что вдали, на бугре видна фигура женщины, стоящей неподвижно, иногда я слышал ее еле долетающий голос, обрывающийся и еле различимый “..ВВВ....ааааа!” “Вовка, это тебя мать кричит!” Я смущался, но мне ничего не оставалось, как орать изо всех сил “ИИИ....ДД....уууу!” Это была моя мама. Ей было совершенно безразлично, прилично или неприлично кричать на 6 км. Но, как я помашу палками лыжными, попрыгаю, она уходила - такая проверка вот.
Но нас манил левый берег Волги, который был еле виден вдали, за полосой торосов декабрьских, когда река ворочала льдинки, а они схватывались морозом ночью. Днем же течение ломало ледок и торчком ставило льдины у береговой полосы до апреля-мая. Следы этой войны мы и наблюдали сейчас. Нам запрещали переходить Волгу, в те времена течение было быстрым, а лед местами тонкий - боялись, что мы утонем.
Однако вы сами знаете, что нет ничего более желанного, чем нарушить запрет, если очень хочется - уж так устроен человек в отличие от всего остального.
Так же нам бы запретили и подледное царство, но про него кроме нас четверых никто не знал, и мы хранили эту тайну, особенно от родителей. Хранить было трудно - приходишь домой из другого царства, а вокруг сестра, мама, они о чем-то говорят, спрашивают тебя - ты никак не вникнешь - "нет, мне не холодно, да, я хочу есть, уроки выучу, еще есть время"....
А сам вспоминаешь подледное царство. Мы ходили туда, как обычно, вроде, лыжной прогулки. Было несколько входов - ближний, дальний, тонкий, высокий, прозрачный и секретный. Снимали лыжи, отрывали их концами вход, закрытый кустами и снегом, и по одному заползали туда.
Входами пользовались в зависимости от настроения, погоды, кто что предложит. Мне лично нравился тонкий вход в солнечную погоду. Ползешь по нашему ледовому царству от одного просвета к другому, потом переворачиваешься на спину в том месте, где просвет , и смотришь, смотришь через тонкий лед на солнце - свет переливается разными цветами, лучики разного цвета начинают играть и прыгать, если переводить глаза туда-сюда, очень весело и интересно. Можно присмотреться и увидеть что-нибудь в толще тонкого льда - палочку, лист дерева черный с узорами, а за ним небо. Долго лежать жестковато, да и холод постепенно переходит с пальто на куртку, рубашку и майку, и хочется перевернуться. Солнце вот казалось таким ярким, а скоро оно кажется уже ярким ядовитым и холодным и не таким ласковым.
Это царство мы открыли случайно на мелководье в замерзших кустах ивняка по берегу Воложки. Сняли лыжи, чтобы побегать, но лед тонкий, и мы провалились, но под ногами обнаружили еще один лед, толстый и прочный, как мраморный пол, который бывает во дворцах.
Смелые залезли туда, осмотрелись, стали орать подо льдом, звук хорошо разносился, мы расползлись подо льдом, перекликаясь. Кто кричит, что он в траншее и сейчас откроет огонь, кто примолк от страха и держится рукой за тонкий ствол куста. Я стал осматриваться , сложил руки в варежках рупором, стал вглядываться через толщу льда. Вдруг я отпрянул - на меня кто-то смотрел из подо льда! Я ударился затылком в верхний слой льда, ойкнул, да видно так сильно, что ребята услышали и наперебой спрашивают: " Ты чего?!”. Честно говоря, нам было страшновато, день был тихий, но глухой и серый, пасмурный, а подо льдом вообще темновато и жутко.
Это уж потом мы пришли в солнечный день, и я сделал себе тонкий вход, увидел солнце через ледочек, веселые и тонкие разноцветные лучики...В первый раз мы захотели поскорее выбраться из подледного царства, ползли к "выходу", цеплялись за корни кустов, подтягивались. Когда вылезли, меня все стали спрашивать шепотом: “Ты чего кричал-то?” Я сказал, что ничего, что мне "это" показалось, но сам все вспоминал этот взгляд чужой, тоскливый и холодный из воды под толстым прозрачным льдом. “Да что же “это?!” - не унимались товарищи. Мы молча одели лыжи и пошли по домам. “Когда еще-то пойдем?” - спросил Витька. Он был, да и сейчас есть, удивительно реальным и совместимым человеком, его ничто не может поразить. Например, несколько лет назад я ехал на микроавтобусе по шоссе в Крюково , что под Москвой, 1000 км от места событий, и вижу, идет Витька с женой по этому шоссе. Я попросил шофера остановиться, вышел ему навстречу. “Привет”, - сказал он мне и пожал руку, как будто мы вчера расстались , а не много лет назад, когда я уехал из родного города. “А мы тут к родным приехали, завтра уедем в Сызрань”. Я остолбенел и молчал пораженный.
Мы решили ходить и изучать подледное царство. “Может рыбу увидим, надо колотушку взять, глушить ее будем да уху варить”, - деловито предложил Валька. “А если по нижнему льду нас унесет, сможем мы верхний лед разбить и вылезти на воздух?”. Этот вопрос нас всех волновал, решили, что не унесет. Вода всегда занимает горизонтальное положение и никаких наклонов не может быть!
Мы еще много раз приходили в свое царство, хорошо там освоились. Мы убедились и проверили гипотезу, что если снаружи сильный ветер, то у нас там тихо и значительно теплее, чем на воздухе. Каждый из нас имел свое “личное отделение”, некоторые там оставляли кусочки хлеба, оберточную бумагу от бутербродов. Нам казалось, что пища там вкуснее. Иногда один или двое забирался под лед, а другие ложились на лед сверху, варежками расчищали снег и рассматривали друг друга подо льдом, строили рожи и кричали, требовали ответа, чтобы понять, как звук проходит, хорошо или плохо.
Кончилось все внезапно. Однажды выпал большой снег, мы пошли в свое царство, а там так темно, тихо и тепло. От этого нам стало страшно и не интересно. После мы перестали туда ходить, появились другие занятия - мы ходили все же за Волгу, резали пучками красные гибкие прутья лозы, вымачивали их в воде и потом учились плести корзинки.
Меня все время потом занимал вопрос - кого же я видел подо льдом, кто смотрел на меня и было ли это в действительности или мне показалось?
Комментариев нет:
Отправить комментарий